Теперь здесь, но по-прежнему ваш. Хамстер.

Добрый день всем, кто сподобился сюда добрести.
Это я, ваш Хамстер.
Маленький, но трепетный грызун бежал из большого и грубого ЖЖ по тем же причинам, по которым я бежала с исторической родины. Потому что несовместимо с интегрити.

А что есть у Томаса Бекета, кроме чести Господней, и что есть у мелкого глупого грызуна кроме непорушенного интегрити?

Жаль? Еще как.
Теперь - привычные эмигрантские хлопоты: буду рыть новую нору, перетаскивать помаленьку все лучшее из старой, искать на чужих просторах своих - таких же эмигрантов из большого ЖЖ.

И смотреть с улыбкой, как тебя забывают там, откуда ты пришел.
У меня нет иллюзий. Я знаю, как это бывает.
Но я вас не забуду. И буду приходить. И приезжать. И писать. Потому что вы мне нужнее, чем я вам, так что, как говорил один тип, "это будет только справедливо".

(Махнул лапкой, заплакал, ушел грызть)

О сбыче мечт

Мой способ - это волшебная картинка внутри. Она неизменна, конкретна, она растет из глубины нутра. Она хороша, как елочная игрушка, и это действительно то, чего до судороги хочется. Это только мое, другой покрутит пальцем у лба. Таких картинок у меня много.

Полтора года назад, в очередной раз сидя на тягостной работе на вонючей Сущевке в 12 ночи, я рыдала (слезами, злыми) о том, как хочу утром - медленно - кофе с круассаном - среди красивых деревьев и людей и зеленых холмов - и никуда не спешить.

Недавно зашла позавтракать в кафе. Заказала бездумно кофе с круассаном, села у окна с видом на Эйвон и оживленную улицу. Взялась за кофе и вдруг вспомнила - оно! Вот!

Оказывается, для этого пришлось совершить серию безумных вещей и в итоге уехать в другую страну. Но картинка была не "уехать" и не что-то такое же скучное, а кофе, с ароматом, с круассаном, пятна солнца на скатерти и свобода.

Эти картинки-наваждения - я не могу передать, какой дикой "самосбывчатостью" они обладают. Главное не мешать им, не припутывать чье-то чужое "надо" или "каждый должен хотеть...". Есть внутренние картинки нашего личного абсолютного щастья. Очень простые. Вот их лелеять. И подравнивать по ним свою жизнь, по кусочку, в каждом шаге.

Купить чашку с розами. Выбрать чай. Найти время для чая. Поставить стол под деревья. Построить дом рядом со столом. Вот как-то так.

Go Marchin' In, в ритме Киплинга

Go Marchin' In, в ритме Киплинга
(Утром, идя парком на работу)

Я забываю после душа опять надеть крест
И пропускаю литургию, чтобы спать лишний час,
Но я взываю к Тебе из таких безумных мест -
Во имя чье, не разобрать, но Ты и там среди нас.

Мне снились чьи-то голоса: "своим путем", "ни за кем",
И "сколько можно цепляться", и "пора бы давно",
Но Ты веди меня за руку, пока не надоем,
И даже если надоем, веди меня все равно.

Ведь без руки Твоей не быть ни морю, ни кораблю,
Ведь у Тебя в руке небо, как серебряный флаг.
Еще беда моя, Господи, - людей не люблю,
Но дай мне силы поступать, как будто это не так.

Избранные места из смс-переписки с Горынычью

Избранные места из смс-переписки с Горынычью
Алекс (Асташково) - Юстасу (озеро Комо, Италия):


Мой карандаш простой,
Без вывертов и магий.
Мой карандаш - простой,
Ему не быть пером.
Напишем и сотрем,
Хватило бы бумаги.
Напишем - и сотрем.
Напишем - и сотрем.

Нас хором не споют
В канканах и шантанах,
Нас не прочтут с листа
За праздничным столом.
Как в небе облака,
Как ветер на барханах,
Как волны на песке,
Напишем - и сотрем!

Юстас - Алексу:

Сотрем и вновь напишем,
Сотрем и вновь напишем,
И вновь себя сотрем.
Мы падаем все выше
Со снегом и дождем.

С турецким акцентом

С турецким акцентом
+++
Медленно нарезаю круги
в лазурной воде
под крик муэдзина...

+++
Маки Иерополиса -
Кровь великого Рима.
Репейник Иерополиса -
Тернии вечного Рима.

И куда теперь деться -
Всюду видятся мне
Стяги Львиного Сердца
На крепостной стене.

О Истамбул!

+++
Вот, в соленый и горячий
Я вхожу в бассейн термальный -
И оказываюсь в супе
Из примерно ста японцев,
Мелких, гладких и блестящих,
Как картошка молодая...

+++
Как глаза горожанина отдыхают на пространстве и безлюдье.

+++
"А вот это, - сказал Ислам, гид в автобусе, - гора Арарат. - И вдруг загрохотал: - И он никогда не был армянским! И не будет!"
"Пой, пой" - беззлобно думала я, сидя рядом и льстиво глядя в его янычарские глаза.

+++
Хамам. Массажистка, чуть говорящая по-русски, вдруг остановилась и сказала: "Нельзя верить турецким мужчинам". Потом, что-то еще раз обдумав: "Нельзя верить турецким мужчинам".
Отзвуки лирической истории, подумала я. И только джип-сафари раскрыло мне подлинную, всеобъемлющую суть этой тезы.

+++
В каждой стране я прежде всего выучиваю "спасибо". В туретчине - хрен выучишь. "ТэшекЮр эдерИм" - а? Не слабо? Десять дней я его учила. Выучила и улетела.

+++
Турки отрезали себя от своего османского прошлого, как немцы - от нацистского (и германского заодно). Говорить о нем не велено. Ноль традиции. Ковры, самоцветы - это пожалуйста. Янычары, сипаи, ятаганы - ни-ни. Вот только Арарат, мерзавцы, не отдают...

Письмо, найденное в бутылке

Письмо, найденное в бутылке
Вода уничтожила его начало, вот то, что осталось.

...Да и я без гермошлема хороша необычайно,
Без костюма химзащиты и без бластера подмышкой.
А мозги - они же тута! Плюс пристрастия и вкусы -
Неизжитая привычка к благородным или умным
(Повезет, так "и", не "или")...

Знайте тигры и тигрята, хомячкИ и вы, хомЯчки:
Через обруч можно прыгать, если ты родился в цирке.

Даже если страстно любишь цирковое это дело,
Все равно однажды вспомнишь, что родился-то в пампасах,
И в окошко - прямо с тумбы! И по улице... И в гавань...
И на палубу... И вот он - старый добрый милый берег!

Остаюся с уваженьем,
Лета два ноль ноль седьмого,
из Пампасов -
Хомячок.

Скоттский дневник. Московский эпилог

Из архива. Московский эпилог Скоттского дневника
Оказывается, эпилог существовал в виде письма, которое сейчас, благодаря любезности адресата ;), вернулось ко мне как сувенир. Что ж... история закончилась так.

Двумя поездами добралась до Эдинбурга,прождала там своего рейса на Хитроу часиков этак пять... Из Хитроу должна была лететь ночным аэрофлотовским рейсом, который прибывает в Москву в 5 утра. Денег не оставалось практически совсем (то есть, по моим расчетам какие-то полторы копейки на карте и столько же наличными - на кофе и перекусы, коротать время
в аэропортах). Сигареты - тоже расчетное количество. Но все это ерунда, потому что (по моим представлениям) еще чуть-чуть, и я дома.

Что оказалось. Во-первых, ночью из Хитроу летают только Аэрофлот и какие-то бедные негры и азиаты. Кондишн отключается. Жара, в огромных коридорах флайт-коннекшн дышать нечем и ни души. (Огромный опустевший аэропорт смотрится жутковато). Я добрела до точки, которая была указана на схеме,
полученной в Эдинбурге и уселась под дисплей - ждать, когда напротив моего рейса надпись "Подождите" сменится чем-нибудь более позитивным, и пить на последние пенсы апельсиновый сок. При этом я еще была довольно тяжело нагружена: чтобы в Москве было легче кантовать дорожную сумку, сделала ее легкой (и она теоретически должна ехать сама из Эдиндурга в Москву), а за
плечами у меня весьма увесистый рюкзачок, потому как тяжести легче таскать в нем. И в руках, естественно - спиртное, которое я везу один пузырь в редакцию, другой - начальнику, третий - друзьям. Пузыри мало того, что тяжелы, еще и при каждом шаге неприличным образом позвякивают, мол "Будем
здоровы". При этом я с дороги грязна, в отсутствие воздуха обливаюсь потом и вообще сама себе противна, скорей бы в самолет. (Я всегда, когда таскаю тяжести, сама себе противна).

Загорается приглашение пройти к гейту. Иду. И уже там у гейта понимаю, что для регистрации на рейс оно загорелось как-то
поздновато - через 50 минут вылет. Так и есть: у всех на руках уже посадочные талоны, а я подруливаю еще с билетом, я пропустила регистрацию.

Изъявляю готовность немедленно пойти зарегистрироваться (мне случалось и позже), но лицо у дамы вытягивается, короткий созвон... "К сожалению, вы не сможете сегодня улететь". "Почему? Ведь еще есть время!" - "У них овербук,
они продали больше билетов, чем мест в самолете. Рейс полностью загружен, регистрация окончена".
У меня подкашиваются ноги. Что-то блею, мол и как же быть? Она препоручает меня еще одной даме и с той мы идем, по дороге дама объясняет, что придется переночевать в отеле... "Но у меня нет денег" - "Не беспокойтесь, отель оплачивает Аэрофлот". Тут мне делается не по себе. Она не знает, что такое
Аэрофлот, зато я знаю. Меня сбывают на стойку "Эр-Франс", после я выяснила, что у Аэрофлота соглашение с Эр-Франс, наши только продают билеты, а французы осуществляют все клиентские сервисы. Что объяснимо. Дама по имени Мари начинает мне что-то объяснять про отель... "Сейчас подойдет девушка из Аэрофлота, вы с нею все решите". И вот приходит девушка из Аэрофлота. Я
смотрю в ее цинковые глаза и понимаю, что песенка моя спета. "Ничего вам Аэрофлот оплачивать не будет. Это только для тех, кто пришел вовремя, но не улетел. А вы опоздали на регистрацию. Можете попробовать улететь завтра, правда, вероятно, вам придется заново покупать билет. Но вы вряд ли улетите, максимум - попадете в лист ожидания, у нас на все рейсы овербук..."
Я объясняю, что билет заново покупать не могу при всем желании. Она милостиво делает какую-то отметку в моем, оказывается, он все-таки действителен (ну, не удалось меня раскрутить на бабки, ладно, шут с тобой, лети так...) Где я могу переночевать? На креслах в зале вылета. Показать? Вы
что, думаете, я с вами тут буду гулять? У меня рабочее время уже кончилось.
"Слушайте, - говорю я, - ну будьте человеком, у меня ноги подкашиваются. Пойдемте куда-нибудь сядем, и вы мне все объясните: где банкомат, где кресла, где телефон - у меня же мама с ума сойдет..." Она оценивает мой кондишн и понимает, что если она меня не посадит, ей придется задержаться еще немножко, уже кантуя тело и объясняя официальным лицам, откуда оно взялось. Мы идем.

Про банкоматы я спросила неспроста. При последнем расчете карточкой мне показалось, что либо она способна на овердрафт, либо я чего-то недорасчитала - в лучшую для себя сторону.
Она уже готова оставить меня на креслах, тут я смотрю в билет. "Это ничего, что я - Ольга Демина?" (Я была доведена до такой мизерабельности, до состояния желе, что уточняла совершенно серьезно: мол, я не против, Демина так Демина, может, так надо...) - "А вы кто?" - "Вообще-то Фотьянова..."
(подразумевалось: а дальше как прикажете, мне бы только улететь).

Ах, - всплескивает руками девочка, выхватывает билет и, гарцуя уносится вдаль. А навстречу ей уже вдали показалась встревоженная Мари - там, внизу, Демина обнаружила, что она теперь Фотьянова, и интересуется...
Они обмениваются билетами, и тут Мари смотрит в мою сторону и что-то начинает выяснять. Ее явно интересует, что эта, в прошлом явно приличная дама, делает на креслах среди закутанных в тряпье арабов и негров, свернувшихся черными калачиками. Девочка отвечает. Дальше происходит очень
быстрый обмен репликами, и девочка с цинковыми глазами испаряется, как дурной сон. Мари вручает мне билет. "Сейчас я дам вам ваучер на отель.
Два ваучера на питание - поужинать и позавтракать. Два билета на автобус - доехать туда и обратно..." "Кто будет платить? Аэрофлот отказался", - честно предупреждаю я. "Не беспокойтесь, это за счет Эр-Франс. Да, и вы говорили,
что вам надо позвонить домой. Пойдемте, позвоните с моего телефона".

Через два часа с начала этого кошмара мы с Деминой (летящей из Дублина, но, в отличие от меня, вовремя пришедшей на регистрацию), свежие и мытые, пьем наш ужин в баре "Меридьена" - порцию за порцией и беседуем о возможностях
конных путешествий по Ирландии.
Мари я не забуду никогда. Она была совершенно не обязана ничего для меня делать. Видимо в ее голове просто не укладывалось, как можно так обращаться с клиентом.

На следующий день мы почти благополучно улетели в Москву первым рейсом, правда багаж отправился в Париж, но я его понимаю. Налегке, проторчав лишних два часа за оформлением багажных заявлений, я выруливаю из Шереметьева и еду
домой. Приключения окончены, эта мысль смягчает обычный шок от встречи с родным городом.
Не тут-то было.

Казалось бы, какая мелочь - нет горячей воды (обычное летнее отключение на две недели). А последствия... Пока мама греет воду, собачку надо вывести пописать. Я снимаю рюкзак и штаны, накидываю легкое платье (здесь жара) и отправляюсь обойти с собачкой вокруг дома. По привычке улыбаюсь прохожим
(они шарахаются), здороваюсь с продавщицей в магазинчике (она пугается), и вообще - еще пока живой, нормальный человек (знаю, что это выветрится за день-два, но тем приятнее пока ходить по родному городу милым, расслабленным, цивилизованным человеком, а не волком рыскать, озираясь и сканируя местность на предмет тревожных сигналов). Иду дворами, поворачиваю
к своему дому - вдруг слышу крик. Девичий голос с неподдельным ужасом: "Не хочу! Не поеду! Отпустите меня, умоляю!" Подхожу - этакой респектабельной походкой дамы с собачкой, до краев полная гуманизма, гражданского сознания и уважения к правам человека. Вижу - мент отдирает от ограды девочку лет
19-ти, явно приезжую, а она вцепилась в ограду и голосит. Невдалеке другая - она могла бы убежать, но она умоляет какую-то местную бабку подойти и заступиться. Бабка, шелестя юбками, уносится прочь. Девочка обреченно возвращается - не бросает подругу. "Что происходит?" - интересуюсь я. Когда
проявляешь дружеский и неподдельный интерес к людям, они ведут себя парадоксально. Мент вытягивается и рапортует мне, что они приезжие, без документов о регистрации, по кодексу он может и должен их задержать для выяснения личности. "Откуда они?" - "Говорят, из Балашихи, штаны там шьют. А вообще - из Тирасполя. На заработки приехали". Сейчас в Москве очень много
приезжих проституток всех возрастов, но я смотрю и вижу - не похоже. Или уж совсем, уж очень хитрые. К тому же вторая не сбежала. И страх там настоящий, не досада, что теперь всю ментовку задарма обслуживать придется, а именно ужас приличной девочки перед той же самой перспективой.
- Девочки, говорю я, - что вы кричите? Ну, давайте эту проблему решать как-то. Сейчас проверят ваши слова и отпустят. Ну, оштрафуют, в худшем случае. Если вы боитесь ехать, давайте, я с вами съезжу, посмотрю, чтобы все
было нормально. Подождите меня здесь, - это я уже менту, - я сейчас собачку домой отведу, и поедем. (Причем, я верю в то что говорю, у меня еще сознание не переключилось на российскую программу).
Неуязвимость - это свойство самого человека, а не среды, я это давно знаю. Невозможно представить себе, чтобы менту - разнузданному, лишенному всяких тормозов, развращенному своим всесилием и безнаказанностью, так сказать, а он... соглашается.

Возвращаюсь, отдав маме собачку и сунув в сумку загранпаспорт - первое, что попалось. Мы едем в ментовку. Девочек там тут же уводят за железную дверь за которой - темное, забранное решеткой во всю стену помещение, на лавках вдоль стен сидит человек восемь жутких мужиков - кто в струпьях, кто в наколках.
Среди них и бомжи, и убийцы и просто невезучие вроде моих подопечных. Я подхожу к перегородке, за которой - двое "приемщиков", дежурных.
Те же цинковые глаза. "Вы им кто?" - "Никто, я просто поехала, чтобы им не было страшно". - "Теперь идите". - "Вы не поняли, я хочу убедиться, что их проблема разрешилась".- "Как это?" - "Ну вот, вы их задержали, теперь что дальше с ними будет? Когда и при каком условии их отпустят?" - "Их не отпустят. Они нарушили закон". - "Что, никогда больше не отпустят? Так ведь
не бывает, (это я объясняю ментам, честно, ласково, глядя в глаза), есть ведь какая-то процедура?"
Мент слегка ошизел. Он впервые смотрит на меня, а не сквозь.
- Слушайте, я не понимаю, а вам-то это зачем надо?
- Я же говорю, я приехала с ними, чтобы им не было страшно, потому что они боялись, и мне их было жалко, и теперь...
- Зачем вам это надо?! Кто вы им? Почему вы за них заступаетесь?
- Никто. Мне их просто жалко.
- Что, вот так вот просто жалко?
- Да. А что?
- Женщина, идите, идите (у него срабатывает вариант, что перед ним крэзи, таких он много видел). Их отпустят (проникновенный взгляд в глаза). Обязательно. Сегодня же.
Есть соблазн ретироваться, но надо стоять. Это я их сюда привезла.
- Я не сомневаюсь. Если, конечно, они те, за кого себя выдают. Но мне бы хотелось знать процедуру. Понимаете, может быть надо куда-то позвонить, в ту же Балашиху, где у них документы.
- Никто никуда звонить не будет. Процедура такая (вот привязалась... вроде шизанутая, но так уверенно говорит, что поди знай - еще хлопот не оберешься, вдруг это провокация какая). Их здесь держат три часа, больше - не имеют
права. Если за это время они не предоставят документов, переводят в спецприемник для выяснения личности. Это не арест, поэтому на выяснение личности предоставляется тридцать суток. Запрос из спецприемника пойдет в Молдавию, оттуда придет подтверждение и их фотографии, почтой...
- А Интернетом? Ведь так быстрее?
- Вы что, с Луны? Откуда в милиции Интернет? Два дня назад только проводку сгоревшую починили, а перед этим неделю сидели без света, без связи, без всего. Интернет! В общем, когда личности установят, они отработают на принудработах стоимость своего пребывания в спецприемнике, а потом будут депортированы.
- Но ведь они ничего не сделали! - я продолжаю ломать комедию.
- Они убегали от милиционера, который проводил задержание.
- А если я съезжу в Балашиху и привезу их документы?
- Езжайте.
- Но скажите мне адрес, они говорили, но я не запомнила.
- Ничего я не скажу. Слушайте, вы что, больная, зачем вам это надо?
- Неужели нельзя штраф наложить?
- Можно, но они его не заплатят. У них нет таких денег. Они же нищие!
- А можно за них заплатить?
- Вы, что ли, будете платить?
- Если это решает проблему, то да.
В этот момент он окончательно понимает, что не крэзи. Скорее -
содержательница борделя или какая-то еще мошенница-уголовница.
- Ваши документы. Кто вы им? Откуда знаете?
Я протягиваю загранпаспорт, он кидает его в ящик стола.
- Это нас не интересует. В нем данных о прописке нет.
- Я могу сказать свой адрес.
- Ты понимаешь, что мы тебя сейчас сунем туда же, куда их, - тихо говорит мент, - и никто не узнает, куда ты делась.
В этот момент я окончательно возвращаюсь на родину. Меня охватывает животный страх, как лунатика, который проснулся и увидил, что висит на карнизе двенадцатого этажа. Мент говорит чистую правду. Я могу исчезнуть - сейчас.
Моя задача - не вписаться ни в одну из его схем (сумасшедшая - уголовница).
Я несу ему, как на духу, что человека нельзя подвергать наказанию, если он не виноват, что жалеть людей попавших в беду - естественно и т.д. и т.п. Что я в прошлом учительница, поэтому не могу пройти мимо молодых и глупых... - словом, вываливаю ему чистую правду, от души. Глаза у него делаются как
тарелки. Он вынимает паспорт, начинает изучать. Там - виза на визе. Блин, и на бандершу непохоже.
- И чего, часто вам помогали, вот так вот, за здорово живешь?
- Не далее, как вчера! (Виват, Мари!). Я осталась одна в Лондоне, без денег и документов (шире! Шикарнее врать!) потому что мой багаж и все билеты случайно улетели в Париж, и я была в отчаянии, и мне помогли, поэтому я понимаю, что девочки чувствуют... Я вышла с собакой, вижу... Потому и
паспорт этот, я только что прилетела...
(Видимо баба какого-то непростого человека, - решает мент. - Ну, ладно, пусть чудит.)
- Париж... - мечтательно говорит он, - Лондон... Красиво живете. Ладно, заплатите за них штраф, и мы их отпускаем. Как вы там с ними рассчитываться будете, это не мое дело.
- Прекрасно, - говорю я. - Вы принимаете банковские карточки?
Немая сцена.

У меня было два часа, чтобы съездить снять наличку - к счастью, деньги были.
Девочки выпали на меня в полубессознательном состоянии, плакали, смеялись, но были очень напряжены, их предупредили, что теперь я сделаю попытку завербовать их в проститутки. Они расслабились, только увидев автобусную остановку, с которой их заловили. Их работодатель предупреждал не соваться в Москву, но
разве же усидишь? Я произнесла речь на тему: легких денег не бывает, а без образования тем более, сунула их в автобус и поплелась домой. И наконец-то помылась с дороги.

Честно говоря, у меня не было удовлетворения, какое бывает после удачно сделанного дела. Наоборот. Какое-то гадкое ощущение. А если бы мы с собачкой пошли другой дорогой?