Автоответчик в отпуске, или записки от руки

"Уходим, уходим", - сказали собаки и деловито полезли под бытовку.
Не пропускать же такое только из-за того, что мне, видишь ли, не на чем создавать текстовые файлы.
Ручка, впрочем, тоже дрянная, но с гусиным пером возни было не меньше.
И в эту самую минуту солнце выходит из-за сосен, и на кровать, где я валяюсь, сыплются солнечные пятна. Записки Ручкой по Бумаге; Снять Квартиру в Подмосковье, или Автоответчик. Вот сколько названий у моей несуществующей книги. Есть у нее и предисловие http://blogs.mail.ru/mail/elfotian/5CA5A90FFDBB0FD0.html
Терри Пратчет сказал бы, что в мире идей сиротливо бултыхаются заголовки к ненаписанному, словно нерожденные души. И добавил бы, что в это, возможно, к лучшему. Потому что в тот момент, когда каждый Заголовок обретет свою Книгу...
Дальше додумывай сам, дорогой читатель. Мне лень. Я ухожу в лес.
В лесу псы облаяли грузовик со злобноватыми мужичками, судя по всему воровавшими лес. Потом кормила псов арефьевской обрезью. Кидала в подставленные пасти: направо, налево, направо, налево. Пасти лязгали и чавкали. Остатки обрези припасла назавтра. Видя такое дело, псы хвостами изобразили, что они мои до гробовой доски, и полезли под бытовку.
В лесу обнаружены:
игра света
на высоком сосновом берегу
и на тихой лесной реке
после долгого ненастья.

Солнце сушит влагу, из кустов по обе стороны дороги поднимается пар, словно дымы эльфийских костров.

В столбе густого желтого света над водой вьется очумевшая от тепла комариная стая.

Зеленый - тот зеленый, которым бывает мокрый свежий мох под низким Yellow-Red солнцем, не берусь даже описывать.

Из мха торчали две лисички. Неплохо для кануна календарной зимы, да?

От ведьминых поганочьих кругов - всей этой роскошной геометрии - остались жалкие сплющенные недавним снегом ошметки. Но дуги еще просматриваются, этакие эфемерные стоунхенджи.

Против света каждая сосновая лапа обильно опушена понизу синими сверкающими каплями. А оглянешься по солнцу - и нет их. Сосны как сосны.
Солнце идет низко и садится быстро: короткий день ноября.

Телефон сегодня не замолкал. В завершение Р. прислала смску: "Напишите письмо редактора". Прислушалась к себе, и так невыносимо жаль стало выходить сознанием из "здесь и сейчас" и снова становиться словесной проституткой, что направила ей ответ "не могу" и отключилась.
Молчание, псы, зеленый лес, кофе с коньяком, ручка и бумага.
Тот факт, что бумага линованная - уже чистый бонус.
Жаль, что сейчас это все кончится. Жду гостей.

А. Разговоры о Ницше, Камю и тонких экзистенциальных изгибах были прерваны явлением собак. Wow! Тимоша строит Волчика. Не пускает его под бытовку и рычит не по-детски. И тот смиренно держится поодаль. Пришлось дать страдальцу внеплановый кусок мяса. После этого Волчик занял стратегическую позицию на крыльце, а Тим так и остался под бытовкой.
Ходили с А. в перелесок и лесной аллеей до большой дороги. Темно, ни зги. Месяц пошел на вторую четверть.

Итак, Егорьевск.
За бесплатно дружественный пейзанин домчал меня туда за пол-часа и высадил на окраине среди непривлекательных пятиэтажек.
Я, надо сказать, специально ради поездки принарядилась, чтобы выглядеть респектабельно. Короткие штаны, сапоги. Холодно, короче, и неудобно. Сапоги в одно мгновение обляпались грязью до голенища, так что первая мысль была - найти заведение с сортиром и там привести их в вид. Несколько минут, и я фактически на главной улице - в центре цивилизации. Кафе я там так и не увидела, зато обрела торговый центр "Золотой улей", а в нем, идя на запах, кофейню "Арабика", возглавляемую неким Хабибубой (это я краем глаза ухватила на лицензии, он же отвечал за пожарную безопасность). Пахло кофе.
- Здравствуйте, - ласково сказала я.
Забегая вперед - почему-то в незнакомых провинциальных городах я становлюсь тошнотворно френдли; очевидно смесь антиснобизма и генетического страха перед народными массами.
Так вот.
- Здравствуйте, девочки, а есть у вас горячая выпечка к кофе?
(В моем воспаленном мозгу всплыла давняя мечта об утреннем круассане).
Девочки ответили мне такими сугубо утренними взглядами, что я быстро ткнула пальцем в витрину - "Вот это!" - чтобы не усугублять.
Я их очень хорошо понимала, у самой после вчерашнего (изрядной дозы вчерашнего!) утро было не из легких. Прямо скажем, одно из самых отвратительных утр моей жизни. С такой головой меньше всего хочется спозаранку 40 минут месить грязь со льдом в коротких штанах, чтобы после всего оказаться в городе Егорьевске и выглядеть респектабельно.
Кофе был отличный. Пирожное - тоже. Звонок Виктору, короткая ориентировка: "Микрорайон 1Б, у нас маленький город, вам все скажут".
Выхожу на остановку. Туча старушек и одна интеллигентного вида женщина, еще не вошедшая в их категорию, обстоятельно (как люблю я эту дивную обстоятельность не-Москвы!) объясняют мне, куда идет каждый из проплывающих мимо маршрутов и почему мне на него не надо. Затем старушек уносит автобус для льготников, а дама успевает еще поведать мне, что в Егорьевске все развалили, но осталась следственная тюрьма.
- А мясной завод? - удивляюсь я.
- Ну, он теперь на привозном сырье, а раньше было все свое.
Успеваю сообразить, что с привозного сырья началось все самое вкусное, и, рассыпавшись в благодарностях, прыгаю в свою маршрутку.
Первый микрорайон до боли похож на корестности метро Рязанский проспект, но кошек больше. Подбираюсь к дому. У подъезда молодой дядя.
- Здрасте. Давайте сразу скажу, я агент.
Агент демонстрирует мне "однокомнатную квартиру, которую сдает пара москвичей, купившая ее как вложение денег". "Я думаю, вы можете сторговаться и на четыре тысячи", - неуверенно говорит он.
"Полторы штуки баксов, - прикидываю я. - Столько надо мне заплатить, чтобы я сюда заселилась." Из головы почему-то не идет пассаж про следственную тюрьму (стены покрашены масляной краской, голые лампы на кривых проводах, выдранные с мясом розетки).
Для порядка заглядываю в туалет. Сохраняю вежливое выражение лица и ставлю себе пятерку за самообладание.
В кухне, не более и не менее кошмарной, чем все остальное, нас поджидает газовая колонка.
- О! - говорю я (вежливая заинтересованность), - боюсь я давно такими не пользовалась. Вы мне не покажете?
Юноша дрегает за пимпочки, пытаясь убедить колонку согреть немного воды. Мне делается его жаль и неохота зря мурыжить человека.
- Спасибо, - говорю я, - но, наверное, этот вариант не подойдет. Я очень боюсь колонок. Безопасность, ну, вы понимаете...
Отправляюсь смотреть следующую квартиру.
Была бы она моей - цены бы ей не было! Я бы вылизала ее, отделала и жила - в самом центре, в отличном кирпичном доме, ветшающем, но ухоженном, с намытыми до блеска лестницами и окнами, выходящими прямо на купола собора. Но она не моя, а клеить обои, герметизировать потолок, отскребать сантехнику и приколачивать выдранные с мясом розетки не входит в мои планы.
Соседи, наблюдавшие за осмотром, только что не машут мне вслед платками: "Надеемся, мы станем соседями!"
Я начинаю понимать, что, невзирая на заляпанные сапоги, я котируюсь как респектабельный квартиросъемщик. В голову возвращается навязчивая мысль о следственной тюрьме.
Напоследок накупаю в мясной лавке местной ветчины и колбасы и ложусь на обратный курс.

Среду украли у меня. Цинично взяли и украли. Во вторник вечером приехала в гости А, и пошел разговор, разговор, разговор... Не прервался он и на следующий день - ни в лесу, ни у реки, ни на заливном лугу вдоль старицы. Однако ноги, хоть и "под радио", но походили.
Вечером среды послушала всего Щелкунчика и Кармен с Каллас, внимательно отслеживая текст по трехъязычному либретто. В четверг уехала в Москву, а сейчас вернулась обратно - и здравствуй, зима! Приняла по этому случаю водочки.
За сарайчиком мои - кучки растерзанных перьев; кого-то здесь съели, пока меня не было. Поднялся сильный ветер, в тучах обозначился просвет, и даже солнце мелькнуло. После стольких дней серого сосны на голубом небе кажутся концом света.
И тут грянул дождик. Мелкий, рассыпчатый, переливчатый, в косых солнечных лучах под лоскутами серого и голубого. Грибной дождик, короче.
С 1 декабря!
Да, а почки кое-где проклюнулись.
Дни убегают. Время кончается, как песок в часах.
В окне - черная сосна, а на сосне - белая луна. Белая луна декабря. Моего Декабря.